В начале мая глава российского министерства сельского хозяйства Александр Ткачев на встрече со своим китайским коллегой Хань Чанфу заявил о готовности РФ предложить проект доставки пресной воды со своей территории в засушливые районы Китая. «Мы готовы предложить проект по переброске пресной воды из Алтайского края России через Республику Казахстан в засушливый Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР», — цитирует Ткачева ТАСС. Предложение Ткачева вызывает много вопросов и критики со стороны экологических организаций, в том числе WWF.

Директор по природоохранной политике WWF России д.г.н. Евгений Шварц предлагает обратить внимание на особенности потенциального маршрута переброски пресной воды. Воды Оби в Алтайском крае от засушливого Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР) в Китае отделяет…река Иртыш на территории Казахстана (см. карту, рис. 1). Это тот самый Иртыш, из которого выше по течению Китай забирает все большие объемы воды, чтобы орошать СУАР, и отказывается обсуждать последствия этого с Россией и Казахстаном в трехстороннем формате.

Как отмечает Евгений Шварц, переговорные позиции России и Казахстана по обеспечению экологического стока воды в Черном Иртыше на переговорах с Китаем должны быть строго скоординированы. Иначе в ответ на предложение об оплате строительства водовода в СУАР и платы за поставляемую воду Китай просто-напросто увеличит забор воды из Черного Иртыша (и, вероятно, Аргуни) на территории Китая. Несмотря на определенный прогресс в переговорах Казахстан-Китай в 2015 году, когда был оговорен срок подписания двустороннего китайско-казахского соглашения, оно до сих пор не подписано по причине неготовности со стороны Китая. В частности, не согласовано определение понятия «экологического стока», которое, по идее, должно войти в текст документа. Также следует отметить, что Китай (в отличие от России и Казахстана) не подписал Конвенцию ООН по охране и использованию трансграничных водотоков и международных озер (Хельсинки, 1992 г.).

В результате повышенного забора воды в Китае Россия уже сейчас лишается примерно 2 млрд куб. м воды в год. В свою очередь, из-за КНР пришлось усилить забор воды и Казахстану. Следовательно, Китай и Казахстан уже и так забирают воду из верхнего течения Иртыша — то есть из бассейна Оби.

Практически все возможные варианты трассировки канала лежат или через достаточно высокие хребты или пересекают Иртыш. Все они длиннее 700 километров, и при этом конец трассы потенциального водовода на полкилометра выше начала, что, безусловно, будет требовать существенных расходов на прокачку перебрасываемой воды.

Ряд известных независимых специалистов, включая члена-корреспондента РАН, директора Института водных проблем РАН В. И. Данилова-Данильяна и председателя комитета Государственной Думы по природным ресурсам, природопользованию и экологии В. И. Кашина, публично засвидетельствовали, что идея вызывает удивление в экономическом, экологическом и гидротехническом плане. О том, что «такой проект, прежде всего, требует стратегической экологической оценки воздействия и возможных негативных последствий для окружающей среды, водных и околоводных экосистем» заявила и Оксана Никитина, координатор проектов по сохранению пресноводных экосистем и устойчивой гидроэнергетике WWF России.

«Обязательно нужно определить режим экологического стока, требуемого для поддержания устойчивого функционирования речной системы. Представление, что сток половодья или паводка — это „лишний сток“ или „лишняя вода“ в корне неверно. Весеннее половодье — важнейшая фаза водного режима, определяющая обводнение ценных пойменных территорий и мест обитания живых организмов и их снабжение питательными веществами», — подчеркнула О. Никитина.

Опасные игры с водой

Импровизация Минсельхоза не безобидна. Китай недавно объявил себя создателем Нового шелкового пути — интегратором Евразии. Среди множества решаемых этой инициативой задач в регионе — выталкивание на оперативный простор огромных строительных корпораций, которые внутри Китая уже не нужны. В статьях китайских географов о водообеспечнии Синьцзяна, опубликованных в научных блогах за год до встречи двух сельхозминистров, отмечалось: «Если же перебросить часть стока Оби в Иртыш (а это не 700, а первая сотня километров по равнине от конца Кулундинского канала), то выше по течению можно дополнительно отбирать на нужды Китая большие объемы воды из Черного Иртыша для обеспечения центральных и южных районов СУАР… Эта схема технически проста, по стоимости сравнима с ныне сооружаемым каналом Юг-Север-Центральный и, в принципе, похожа на „Схему переброски сибирских рек в Среднюю Азию“, предлагавшуюся во времена СССР».

Китай может творчески ухватится за «канал А. Н. Ткачева» по комплексу причин: занять мегапроектами свои крупные строительные компании, обеспечить дешевой водой Синьцзян за счет большего отбора воды Черного Иртыша на территории Китая, получить больший контроль над водохозяйственными системами Казахстана и России, уже «стреноженными» угрозой растущего водозабора в верховьях Иртыша. Очевидно, что до добра «игры с водой» не доводят.

На Алтае «лишней» воды нет, есть заброшенные мелиоративные системы, которые можно бы было починить и использовать для производства продуктов, которые все активнее импортирует Китай. Поэтому вместо различных непродуманных инициатив, по мнению экологов, Минсельхозу стоило бы озаботиться тем, как в России с помощью обильной земли и воды произвести конечный продукт с добавленной стоимостью, который купит и зарубежный, и отечественный потребитель. И недаром А. Н. Ткачев уже на следующий день после громкого заявления его дезавуировал: «Рассмотрение вопроса снабжения Китая пресной водой возможно только при условии безоговорочного соблюдения интересов России, в том числе — с точки зрения экологии. В ближайшей перспективе этот проект не планируется к реализации».